Саратовская, Астраханская губернии это места где жили наши предки, места, откуда начался наш род..…
Правнучка первого атамана - Макара Никитовича Персидского, Анна Григорьевна Персидская, 1765 года рождения, имеющая имение в Черноярском уезде Астраханской губернии, в деревне Никитской, на протоке Волги – Вязовке, вышла замуж за Смоленского шляхтича – Ивана Васильевича Ровинского, имеющего имение в Саратовской губернии. Позднее эта ветвь Ровинских породнились с Перфиловыми, Грековыми, Митропольскими.
Главы из книги "Родная земля Ольховская"
Село Гусёвка, расположенное в живописном месте у речки Иловли в Ольховском районе, — золотая жила для краеведов. Здесь, в Гусёвке, родился этнограф-славяновед Павел Аполлонович Ровинский. Здесь создал свой всемирно известный шедевр «Купание красного коня» Петров-Водкин. Здесь он написал портрет Наташи Грековой, где в 1912 году отдыхал с женой в имении генерала Грекова Петра Петровича. Здесь прошло детство выдающегося художника-реставратора Александра Петровича Грекова (внука генерала), умершего в Новгороде в апреле 2000 года. Здесь, наконец, почти полтора века назад был основан монастырь, история которого удивляет неожиданным переплетением судеб великого оптинского старца и московской дворянки...
Основан монастырь в 1880 году как женская община на средства священника Иоанна Левитского и крестьянина Двойченкова при слободе Гусёвка на правом берегу речки Иловли, в 60 км от г. Камышина. Созданию и устройству монастыря помогал оптинский старец Амвросий (Гренков).
Ахтырский женский монастырь находится в центре Гусёвки. Рядом средняя школа, жилые дома, производственные объекты местного коллективного хозяйства. Столь тесное соседство с «миром» принесло возрождающейся обители дополнительные проблемы, усложнило неизбежные имущественные споры.
Долго добивались насельники освобождения небольшого и на первый взгляд ничем не примечательного особняка. Трудность заключалась в том, что в нем проживали несколько семей. Пришлось искать деньги, покупать жилье на стороне и переселять людей.
Монастырский особнячок старинной постройки стоит на крепком каменном фундаменте. Комнаты этого дома просторные, с непривычно высокими потолками. Сейчас здесь живет штатный священник обители отец Василий (в миру В. А. Захарич), большой книголюб.
— Этот дом, — рассказывает пастырь, — был построен на средства московской дворянки Елизаветы Николаевны Годейн. Впрочем, как и многое другое тоже. Время и люди далеко не все сохранили.
Как и когда создавался монастырь?
Рассвет в последний раз явил взору отца Никодима торжественное величие Святой горы Афон. Её скалистый «шпиль» — две версты над уровнем моря — терялся в призрачной небесной дымке. Подняться на вершину — труд нелегкий, дня может не хватить. Иноки издавна селились ниже, на холмистом кряже, заросшем лесом. Афонское монашество имеет глубокие корни, тысячелетнюю историю. Русский монастырь здесь, на восточном выступе в Эгейское море греческого полуострова Халкидики, был основан, как гласит предание, ещё во времена князя Владимира и его сына Ярослава.
Сколько лет провел Никодим на Афоне, неизвестно. Но сын тамбовского крестьянина Илларион Яковлевич Двойченков стал подлинно духовным человеком, обладающим многими христианскими добродетелями. В молодости он некоторое время жил в Веркольском монастыре Архангельской губернии. Отсюда и ушел на Афон, где был пострижен в монахи.
Теперь пришла пора Никодиму возвращаться на родину. Он уходил в Россию, имея два поручения от афонской братии: собирать пожертвования на нужды русского монастыря в Греции и основать новую женскую обитель. Причем обитель та должна быть учреждена во имя святого образа Божьей Матери. Богородица на Афоне, который считается её земным уделом, почиталась особенно.
Никодим уносил с собой в Россию дорогую святыню — икону Ахтырской Божией Матери. Пречистая Дева представала на ней молитвенно сложившей руки на груди и печально смотрящей на крест с распятым Иисусом Христом. Икона эта была известна в православном мире как чудотворная.
Представим коротко историю её обретения. В городе Ахтырке Харьковской губернии был храм, называвшийся Покровским. В нем священником служил Василий Данилов. Накануне сенокоса батюшка купил новую косу и, чтобы проверить её качество, вышел 2 июля 1739 года на свой огород, находившийся недалеко от церкви. Махнул раз, другой и уронил косу из рук: перед ним в высокой траве лежала икона Богоматери, сиявшая необыкновенным светом. В страхе упал священник на колени и стал читать молитвы. Потом, испытывая небывалый душевный трепет, поднял икону и отнес домой, где она заняла пристойное ей место.
Через несколько лет начались чудеса. Больные лихорадкой, пившие воду, которой отец Василий обмыл икону, быстро выздоравливали, слепые — прозревали. В 1751 году Св. Синод, предварительно проверивший, действительно ли обретенный образ обладает целительной силой, постановил почитать Ахтырскую икону за чудотворную. (Подробнее об этом, например, в книге «Православный церковный календарь. 1996». — С-Пб., 1995.)
В России дела с пожертвованиями пошли неплохо. Сложнее, оказалось, выполнить наказ афонской братии основать монастырь. Не мог никак Никодим постигнуть, где, в каком именно месте, новая обитель была бы всего нужнее. В конце концов, за советом он отправился в Оптину пустынь...
В то время многие русские люди шли туда, под Козельск, прозванный Батыем «злым городом» за невероятно упорное сопротивление его ордам, в эту, как позднее скажет П. Флоренский, «духовную санаторию израненных душ». О мудрости, человеколюбии, духовной одаренности оптинских старцев ходили легенды.
Самый, наверное, знаменитый старец Оптиной пустыни — преподобный Амвросий (А. М. Гренков, 1812—1891 гг.). В келье его бывали и беседовали с ним Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев, К. Н. Леонтьев... Л. Н. Толстой, впервые встретившись с преподобным, сказал: «Этот отец Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога».
Не только, конечно, знаменитостей принимал Амвросий. Тысячи самых разных людей приходили к нему, и он, обладая даром духовного совершенства, проникал внутренним взором в их души, словно книгу открывал. Когда осенью 1891 года старец умер, его тело несколько километров несли на руках. Шел непрерывный дождь, не стихал сильный ветер, но свечи, установленные вокруг гроба преподобного, продолжали гореть.
Вот к этому необыкновенному человеку и пришел посоветоваться Никодим. Старец указал место — Камышинский уезд Саратовской губернии.
Летом 1865 года Никодим встретился в селе Лопуховка этого уезда с Иоанном Георгиевичем Левитским, местным священником. Они договорились основать в уезде, как советовал преподобный Амвросий, женскую общину во имя чудотворной иконы Ахтырской Божией Матери.
Через несколько лет, в 1871 году, Иоанн и Никодим приобрели для общины 281 десятину 2140 сажен земли у слободы Гусёвка. Тогда же выкупили три усадебных места в самой слободе. В период с 1871-го по 1874 год община обзавелась плантацией, присоединила к своим небогатым владениям хутор Толмачев. Сестры, вначале обретавшиеся на общинном подворье в Камышине, переселились в Гусёвку.
В числе первых устроителей монастыря была и М. Я. Трунова. Она происходила из военного сословия, родилась в Саратове. Мария Яковлевна, едва община обрела хоть какую-то почву под ногами, приняла постриг и стала монахиней Ниной, первой настоятельницей Ахтырской обители.
Дела общины, однако, шли неважно. Ей никак не удавалось выбраться из нужды, наоборот, долги все увеличивались. Пожертвования местных крестьян (например, Дмитрий Андреевич Морохин несколько раз вносил по 200-300 рублей) не спасали положения. Нечего было и думать о том, чтобы добиться для общины статуса монастыря. Власти строго подходили к такого рода переименованиям, требуя от «претендентов» прежде всего экономической состоятельности и хозяйственного благополучия. Кто знает, как бы сложилась судьба Гусёвской женской общины, если бы не Елизавета Николаевна Годейн.
Родилась она в семье генерал-майора Николая Петровича Годейна 23 октября 1835 года. Её матерью была Анна Кирилловна Багратион, приходившаяся двоюродной племянницей герою Отечественной войны 1812 года П. И. Багратиону. Училась Елизавета Николаевна дома. Она прекрасно владела французским, знала немецкий, итальянский, английский, а также древние языки — латинский и греческий, занималась музыкой и рисовала. При этом, будучи человеком глубоко религиозным, интересовалась духовной литературой, задумывалась над смыслом своего земного пути.
Сомнения, вопросы, на которые не находилось ответа, не оставляли её. Вот уже не стало рядом ни отца, ни матери, ни старшей сестры Александры — самых близких, дорогих и любимых ею людей. Что делать, чему посвятить себя, как жить, как правильно жить? Настал момент, когда душевное состояние Елизаветы Николаевны сделалось просто отчаянным. В смятении покинула она Москву и поехала в Оптину пустынь, к преподобному Амвросию. И только здесь, благодаря ненавязчивым и умным наставлениям старца, успокоилось сердце её и открылась перспектива иной жизни, забрезжил спасительный свет...
В феврале 1876 года Амвросий сообщил своей духовной дочери, в каком бедственном положении оказалась Гусёвская община и её устроители. Елизавета Николаевна быстро и искренне откликнулась: пожертвовала Левитскому 17 тысяч рублей.
Весной 1877 года она впервые посетила нарождающийся монастырь. В следующем году прожила здесь уже целый месяц. Вероятно, она колебалась, где нести свое христианское служение. Ей, как и многим духовным детям Амвросия, хотелось находиться поближе к оптинскому старцу. Преподобный, однако, убедил её, что место её иноческого подвига — Гусёвка. И выбор был сделан.
Елизавета Николаевна продает фамильные имения, в том числе Горки (после большевистского переворота они станут «ленинскими»), дом в Москве и осенью 1878 года переезжает в Гусёвскую обитель. Теперь уже для того, чтобы остаться здесь навсегда. Деньги, полученные от продажи наследственного имущества, она тратит на обустройство монастыря и вытаскивает его из нищеты: финансирует покупку земли, возведение хозяйственных построек, содержание священника и сестер. На её средства (20 тысяч рублей) в 1879 году был построен деревянный храм. Саратовский епископ Тихон освятил его во имя Ченстоховской Божией Матери.
Официальное признание общины в качестве монастыря состоялось, по всей видимости, в 1880 году. В некоторых дореволюционных справочниках указана именно эта дата. Обитель получает название, как и желали её устроители, от имени иконы Ахтырской Божией Матери. Образ этот о. Никодим передал в дар гусёвским инокиням.
Условия жизни Елизаветы Николаевны в монастыре мало чем отличались от условий жизни других сестер. При поступлении в обитель она стала письмоводительницей, ведала перепиской настоятельницы. А ещё занималась ковровым ткачеством, художественной вышивкой и написала иконы «Господь Вседержитель», «Спас Нерукотворный» и другие.
Послушание её было весьма строгим. Ежедневно полтысячи поклонов: 300 — Спасителю, 100 — Божией Матери и по 50 — ангелу-хранителю и всем святым.
Преподобный Амвросий следил за становлением Гусёвского монастыря, переписывался с Елизаветой Николаевной и по-прежнему оставался её духовным наставником.
Осенью 1891 года, как уже говорилось, старца не стало. В этом же году умер И. Г. Левитский, а ещё раньше от кровоизлияния в легкие скончался о. Никодим.
В ту пору Елизавета Николаевна была уже тяжело больна. Она умерла 3 декабря 1904 года. Отпевал её священник М. Н. Соловьев. Позже он напишет о Е. Н. Годейн книгу, которая будет издана в Камышине в 1912 году.
«Я зажег фитиль, — говорил старец Амвросий, — теперь ваше дело — поддерживать огонь». Елизавета Николаевна Годейн до конца выполнила этот завет своего духовного отца. Эхо Оптиной пустыни до сих пор звучит на гусёвской земле...
В двадцатый век Гусёвская обитель вступила вполне благополучной, если не сказать процветающей. Монастырь был окружен высокой каменной стеной, внутри был благоустроенный храм Ахтырской иконы Божией Матери с ценной утварью, 6 корпусов для сестер, корпус настоятельницы и другие хозяйственные помещения, а также 3 хутора с 2 садами, где кроме кустарников и виноградников было около 2 тысяч фруктовых деревьев, луговые земли. Но грянули революционные потрясения. Вихрь дикого вандализма пронесся по стране. В монастыри вселялись коммуны, быстро проедавшие остатки их имущества, и распадавшиеся храмы превращались в государственные конюшни...
Подобной участи не могла, разумеется, избежать Ахтырская обитель. В Ольховке в преклонном возрасте умерла М. Г. Величкина. Мария Григорьевна была выпускницей трехлетней духовной школы при Гусёвском монастыре. Чуть ли не до смертного своего часа помнила она имена особо рьяных разорителей обители, приезжавших из Камышина, и своих, гусевских.
Во время Гражданской войны в монастыре был устроен госпиталь для больных тифом. В 1925 году в монастыре было 28 сестер, а примерно в 1926—28 годах он был закрыт.
Пришли другие времена. Русская Православная Церковь получила законные права на остатки (почти руины) женского монастыря в Гусёвке.
Но одно дело принять решение и совсем другое — воплотить его в жизнь. Процесс передачи сохранившихся монастырских построек (часть их занимала средняя школа, часть использовало местное коллективное хозяйство) затянулся. «Прорыв» наступил только после визита в Гусёвку в июле 1994 года архиепископа Волгоградского и Камышинского Германа.
Вскоре на развалины обители был брошен «десант» молодых послушников. Им предстояло самое, пожалуй, трудное: начать восстанавливать монастырь. Символично, что первого в новой истории Гусёвской обители священника звали Иоанном, такое же имя носил, как мы помним, её основатель Левитский. Послушники выполнили поставленную перед ними задачу.
Женский монастырь во имя Ахтырской иконы Божией Матери за последние годы очень изменился. В 1996 году сюда из Саратова приехали служить архимандрит о. Василий (Захарич) и игуменья матушка Ефросинья (Панченко). Они вместе с насельницами проделали большую работу, чтобы создать то, что есть сейчас. Хотя средств по-прежнему не хватает, тем не менее строительные и отделочные работы в монастыре не прекращаются. Отремонтирован дом, в котором находятся покои матушки и иеромонаха, трапезная и храм, дома для послушниц и насельниц монастыря. Есть уже хорошие складские помещения и баня, сделали забор и построили новый храм. Владыкой Германом 1 октября 2001 года был заложен первый кирпич в основание церкви, а 15 июля 2002 года храм уже был полностью возведен.
Есть у монастыря своя помощница, проживающая в г. Саратове. Зовут ее Лидия Андреевна Черноусова, которая, как когда-то Елизавета Годейн, оказывает финансовую помощь монастырю. Кроме того, она печатает книги и в них указывает адрес монастыря. Люди приобретают книги и по зову сердца шлют переводы в монастырь. (Из энциклопедического справочника «Монастыри России». - М, 2000.)
Главы из книги "Родная земля Ольховская"
ВОЛЖСКИЕ КАЗАКИ ПЕРСИДСКИЕ
Много неизвестных страниц по истории нашего края удалось открыть в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА). Одна из них — о Волжском казачьем войске и атаманах Персидских.
В моих руках подлинник Указа Военной коллегии от 15 января 1734 года, где законодательно закрепляется создание Волжского казачьего войска. «Служить им вместо Донских казаков, а именно: при Саратове и в Астрахани, также и в других местах, кроме Царицынской линии, где по Волге нужда востребует, ибо та линия содержанием положена на Донское войско, и писаться им Волжскими казаками. При оном Волжском войске быть войсковым атаманом Макару Персидскому...»
Итак, мы видим, что в новое казачье войско атаманом назначается бывший атаман Царицынской линии Макар Никитович Персидский. Был он родом из Цимлянской станицы, имел пятерых сыновей: Степана, Василия, Андрея, Фёдора и Илью. Все они в 1763 году были в числе войсковых чинов, причем Илья числился войсковым есаулом, а Степан исполнял обязанности писаря в войсковой канцелярии.
Макар Никитович принял атаманство, когда ему перевалило далеко за 50, но он был по-прежнему бодр, энергичен. Природный ум позволил ему переселить казаков с Дона на Волгу и организовать войсковую службу на Волге. Хорошо зная казацкие обычаи и законы, он без конфликтов расселил вновь организованное войско на отмежеванной земле.
Атаман Персидский много сделал для улучшения положения казаков на Волге. Для достижения своих планов он часто бывал в Царицыне у коменданта, а с зимними и летними станицами в Москве и Петербурге.
В одну из поездок «за успешные поселения казаков на Волге и усердие в службе» он был пожалован из рук императрицы серебряным ковшом. Несмотря на Указ 1734 года, по которому казакам запрещалось ходить на луговую сторону Волги и брать соль в озере Эльтон, Макар Персидский уже в 1739 году добился отмены этого запрета. Он получил разрешение пользоваться казакам лесом и покосами на луговой стороне.
Во время пребывания в мае-июне 1771 года в столице сослужил он свою последнюю службу. В связи с войной с Турцией потребовалось увеличить военные полевые части. Сенатом было принято решение о формировании двух самостоятельных легионов. Макар Персидский заявил, что если будет дозволено, то он готов набрать всю команду из казаков своего войска. При этом он просил определить в легион своего внука — походного атамана Григория Персидского «с чином, каков за благо признан будет».
20 июля 1771 года последовал высочайший Указ: «Атамана Макара Персидского за ревность и усердие жаловать саблею золотою с бриллиантами, ему разрешается держать портрет царицы в доме, а внуку его, Григорию Персидскому, принять офицерский чин и зачислить на службу в легион в чине ротмистра».
С большим трудом легион был сформирован и получил название «Московский». Он был разделен на три роты, которые были расквартированы в пяти верстах по реке Иловле. Московский легион просуществовал до февраля 1780 года.
Около сорока лет состоял Макар Никитович Персидский в должности наказного атамана Волжского войска. В 1771 году Военная коллегия, принимая во внимание, что войсковой атаман стар и слаб здоровьем, а потому не может управлять войсками, и то, что он, Макар Персидский, ходатайствует и рекомендует своего сына Василия Макаровича Персидского на должность войскового атамана Волжского войска, удовлетворяет это ходатайство, хотя указывает, что ему, Василию Персидскому, надлежит управлять войсками вместе с отцом до его смерти.
Василий Макарович Персидский управлял войсками в течении шести лес с 1772-го по 1778 год. В его правление фактически была расформирована часть казаков Волжского войска и переведена на Терек. Оставшаяся большая часть впоследствии войдет в состав Астраханского казачьего полка. Но так как казаки все еще оставались на Волге, Василий Персидский продолжал носить звание войскового атамана до 1780 года.
По высочайшему Указу 16 сентября 1780 года по его прошению он был уволен со службы в звании полковника с пожалованием 12 тысяч десятин земли со слободами Ольховской и Гусевской. А до этого после смерти отца ему было разрешено носить отцовскую золотую саблю с бриллиантами и иметь в своем доме царский портрет.
Г. Самойлов
